Шпион медленно поднял над ее головой руку с кастетом. В тот же миг Марко, следивший за ним, вскочил со своего стула и сунул руку между кастетом и головой девочки. Кастет с силой ударил по руке, разбив ее до крови.

Удар по голове девочки был смягчен, но Марко, почувствовав острую боль, снова упал на стул. Анч рассвирепел. Он требовал, чтобы Марко повторил свой рассказ и объяснил поведение на допросе Люды. Юнга подтвердил свое показание, но больше отвечать не хотел. Наконец покрытого синяками и окровавленного Марка увели и посадили в маленькое помещение, где пленные лежали первый час после прибытия на лодку. Теперь там светилась электрическая лампочка. Туда же привели и Зорю, которая так и не сказала ни одного слова. В каморке она тоже молчала и не отвечала даже Марку.

В каюте допрашивали Люду. Марко не знал об этом наверное, но догадывался. «Как-то она держится?» — думалось ему.

Вскоре он погрузился в забытье, а когда пришел в себя, увидел склоненную над ним Зорю. Девочка прикладывала к его голове мокрый платок. Возле нее стояла банка с водой. Марко не знал, что Зоря подняла бешеную стукотню и потребовала воды. Ей дали воду, она оторвала лоскуток от блузки, обмыла Марку лицо и смочила голову. К сожалению, перевязывать раны Зоря не умела. Но они были неглубоки, и кровь быстро свернулась и засохла.

Вскоре в их каморку втолкнули и Люду.

Глава XII

«БУРЕВЕСТНИК» ИДЕТ В РАЗВЕДКУ

В кают-компании «Буревестника» пили чай. Семен Иванович держал в руке массивный серебряный подстаканник и, медленно отпивая из стакана маленькими глотками, слушал рассказ старшего механика о том, как можно увеличить ход эсминца на три мили сверх максимального. Это была излюбленная тема старшего механика.

За два или три месяца до маневров он начинал при всяком удобном случае говорить об этом с командирами, машинистами и кочегарами и надоедать Семену Ивановичу рапортами о необходимости сделать различные усовершенствования в машинном отделении. Но хотя на маневрах «Буревестник» и выходил среди однотипных кораблей на первое место по скорости, все же обещанных трех миль сверх максимума не набирал. Превышение сравнительно с другими судами достигало двухсот — трехсот метров. После маневров старший механик замолкал и не отвечал на вопросы о проектах. Но проходило месяца два, и проект увеличения скорости появлялся в каком-нибудь новом виде. Вначале к проекту относились скептически, но вскоре механик увлекал своей идеей всех, и в конце концов Трофимов подписывал новый рапорт инженеру дивизиона о необходимости некоторых конструктивных изменений в отдельных механизмах корабля.

Старший механик служил на «Буревестнике» четвертый год и за это время прославился на весь флот как «прожектёр».

Вот и теперь он излагал слушателям, в том числе и командиру, новейшую идею:

— На это даже не нужно разрешения инженера дивизиона — достаточно разрешения командира корабля. Идя максимальным ходом, мы делаем полное перекрытие на главном паропроводе при повышении давления. За полторы минуты давление поднимается у нас до предела, допускаемого в исключительных случаях. Тогда мы выключаем вентиляционную установку, и количество оборотов доходит до шестисот двадцати. Вот вам и увеличение на три с половиной мили!

— Ого, на этот раз уже на три с половиной? — засмеялся комиссар.

— Не меньше!

— А в машинном и в кочегарке температура повышается до семидесяти? — сказал Семен Иванович. — Люди падают с ног, в заключение лопается дейдвудный вал или, еще хуже, разлетаются паровики. Благодарю за такой проект!

— Духота действительно будет, но опасности, уверяю вас, нет. У нас механизмы из исключительно прочного материала. Я все проверил и подсчитал.

— Слышал уж не раз, а как дойдет до дела…

— Но мы же всегда впереди всех!

— Иначе я вас вообще никогда бы не слушал… Ваши три мили сделают нас скоро посмешищем всего флота.

В это время в кают-компанию вошел краснофлотец и подал командиру радиограмму:

«Командиру эсминца «Буревестник». В районе Лебединого острова наших подводных лодок нет. Приказываю немедленно провести разведку. Для охраны бухты Лебединого острова оставить патрульную шлюпку. Исполнение радируйте. Начальник штаба флотилии».

— Выходим в море, — сказал Трофимов, поднимаясь из-за стола. — Разведка подводного врага.

Кают-компания сразу опустела. Через двадцать минут патрульная моторная шлюпка, вооруженная пулеметом, под командой младшего лейтенанта, медленно описывая круг, отошла от эсминца.

— Средний ход! — приказал командир корабля.

Оставляя пенный след, эсминец вышел из бухты. В командирской рубке Семен Иванович размечал на морской карте квадраты, которые по очереди должен был обследовать «Буревестник».

Солнце стояло над горизонтом. Приближался вечер. Отблески лучей играли на низкой волне. В воздухе белело несколько чаек.

— Дайте распоряжение не зажигать огней, — приказал командир эсминца помощнику.

Бариль видел подозрительное пятно приблизительно километрах в двадцати пяти южнее острова. Куда шла лодка и двигалась ли она вообще, он не разглядел. Больше никаких сведений о лодке в распоряжении Трофимова не было. Все же командир вместе со старшим штурманом приблизительно обозначили район, в котором могла находиться лодка. С момента, когда летчик заметил лодку, прошло около четырех часов. За это время она могла идти под водою экономичным ходом, полным ходом, могла, наконец, всплыв на поверхность, идти на дизелях. В первом случае ее скорость равнялась бы максимум семи километрам в час, во втором — двадцати, наконец надводным ходом лодка за это время могла уйти более чем на сто двадцать километров от бухты. На карте были нанесены циркулем три соответствующих концентрических круга. Приняв во внимание еще ряд обстоятельств, приблизительно обозначили, где могла находиться лодка.

— Думаю, она далеко от острова не отошла, — сказал командир. — Здесь, должно быть, есть для нее какой-то магнит.

— А если она пустилась отсюда полным ходом, то нам вообще нечего за нею гнаться, — заметил штурман.

— Правильно! — сказал командир. — Прикажите соблюдать тишину и сигналов не подавать. Слухачам на гидрофонах замереть.

Смерклось. «Буревестник» с погашенными огнями квадрат за квадратом обследовал район возможного местонахождения подводной лодки. Вахтенные на палубе всматривались в темноту, следя за огнями пароходов и рыбачьих судов. Эсминец обошел два парохода, и на тех даже не заметили его появления.

Основную работу во время разведки выполняли слухачи на гидрофонах. Гидрофоны — это специальные приборы. Они улавливают на значительном расстоянии различные шумы и звуки в море. Ими пользуются и корабли — для обнаружения подводных лодок, и лодки — для подслушивания кораблей. За бортами эсминца повисли широкие раструбы — собиратели звуков, а на самом корабле, надев наушники, слухачи выслушивали море, как врач — грудь больного.

«Буревестник» шел всю ночь, и слухачи не покидали своих аппаратов. Только раз они слышали звуки, похожие на работу винтов подводной лодки. Командир, извещенный об этом, приказал остановить машины. В машинном отделении все стихло. Корабль двигался по инерции. Почти в тот же миг слухачи перестали слышать звуки, которые показались им характерными для подводной лодки. Только один из них уверял, что еще секунд десять до него доносился звук оборотов винта. Но ему ответили, что он, вероятно, слышал винт «Буревестника».

Почти час эсминец стоял неподвижно. Но никто из слухачей не расслышал больше ничего подозрительного. Наконец командир приказал дать тихий ход.

Еще раз, поздно ночью, гидрофоны уловили отдаленный взрыв, и больше ничто не вызывало их подозрений.

Проплавав всю ночь, к утру решили возвращаться. «Буревестник» отошел от Лебединого острова более чем на сто километров. Взяли курс на Соколиную бухту.

Утром подошли к острову и вошли в бухту. Эсминец встретила патрульная шлюпка. Поравнявшись с нею, командир в рупор приветствовал краснофлотцев и спросил, что нового. В ответ прозвучало дружное «здравствуйте» и слова лейтенанта: